Священномученик Александр Волков (1873-1919)

Священномученик Александр Павлинович Волков родился в 1873 году в городе Нарве, в семье священника (прим. Все биографические данные сщмч. Александра Волкова приведены из клировой ведомости Успенской Ивангородской церкви, хранящейся в ЦГИА СПб. Ф. 19, oп. 113). Отец его, Павлин Алексеевич Волков, был протоиереем — настоятелем Нарвской Ивангородской Успенской церкви, прослужившим почти полвека — 47 лет — в приходе этого старинного храма. Вырастив сына, Ивангородский настоятель отдал его в Санкт-Петербургскую семинарию, которую Александр окончил в 1893 году по первому разряду. По окончании курса семинарии двадцатилетний Александр Волков был направлен учителем в Меррекюльскую церковно-приходскую школу. (Меррекюль — известный летний курорт, располагавшийся в живописных окрестностях Гунгербурга (Усть-Нарвы). Через три года молодой учитель подал прошение о переводе в Александро-Невское Антониевское Духовное училище, находившееся в Петербурге, в котором трудился на протяжении 10 лет. Здесь он сменил несколько должностей. Поначалу он получает должность надзирателя за воспитанниками, затем, 22-го сентября 1900-го года, Александр Волков становится учителем русского языка 1-го класса, а впоследствии, в 1903 году, назначается преподавателем Священной истории во 2-м классе. Вскоре к педагогической и воспитательной деятельности прибавляется еще и хозяйственная: 13 сентября 1901-го года его утверждают в должности эконома училища.                                                                                                  В том же году, 6-го ноября, Александр Павлинович, епископом Гдовским
Константином (Булычевым), был рукоположен в сан диакона к училищной церкви святого Павла Исповедника. К служению у Престола Господня диакон Александр, несмотря на большую загруженность в училище, относился со всей серьезностью. В удостоверении, выданном епархиальному начальству при прошении о назначении его на священническое место, сказано: «…За все время своей службы при училище и во всех должностях диакон Александр Павлинович Волков отличился и отличается примерною аккуратности», усердием, трудолюбием и старательностию, деятельность его всегда сопровождалась достодолжными успехами. Все возлагаемые на него правлением церковные поручения исполнял с редким умением. Во все воскресные и праздничные дни обязанности дьякона училищной церкви отправлял тщательно и с должным благоговением; всегда служил и служит с приготовлением. Высочайшим приказом от 5 мая 1904-го года за отлично-усердную службу награжден орденом св. Анны третьей степени» (прим. ЦГИА СПб. Ф. 19, oп. 115, д. 396, л. 2).
Ровно через три года, 6 ноября 1904-го года, диакон Александр Волков был рукоположен во священника Преосвященным Кириллом (Смирновым), епископом Гдовским (ныне священномученик), викарием Петербургского митрополита. Чуть меньше года он священствовал в училищной церкви, а 27 сентября 1905-го года был определен священником на вакансию при церкви преподобного Сергия, Громовского приюта, что в Ковенском переулке (д. 12). Окормляя детей приюта и его служащих, отец Александр продолжает вместе с тем свою педагогическую и воспитательную деятельность в Духовном училище, объем которой значительно расширяется: 3 октября он назначается учителем катехизиса и церковного устава в четвертом классе, арифметики во втором классе и наставником в том же классе. При этом правящий архиерей, митрополит Антоний (Вадковский), при назначении отца Александра в церковь Громовского приюта, выражал обеспокоенность, сможет ли молодой иерей без всякого ущерба совмещать служение в приюте с преподавательской деятельностью в Духовном училище. Но правление училища заверило владыку, что «священник Волков, как учитель опытный и усердный, оставив должность классного надзирателя, мог бы совместить должность учителя с обязанностями священника при церкви Громовского приюта» (прим. ЦГИА СПб. Ф. 19, oп. 115, д. 397, л. 1).
В 1907-м году произошли существенные перемены в жизни отца Александра. 27 сентября в возрасте 71-го года уволился на покой его отец, протоиерей Павлин Алексеевич Волков. В связи с уходом за штат своего отца иерей Александр в 1907 году, 24 сентября, резолюцией Санкт-Петербургского митрополита Антония (Вадковского), был определен на вакансию к Успенской Нарвской Ивангородской церкви. С этого момента начинается новый этап в жизни отца Александра: он становится приходским пастырем в полном смысле этого слова. По своему объему и содержанию этот жизненный период был для него столь же насыщенным, что и тот, когда он работал в Антониевском училище. Свободное от служения время Ивангородский настоятель посвящал преподаванию Закона Божия. В те годы пастыри не ограничивали свою деятельность отправлением богослужения и требоисполнением. Большая часть времени уходила на катехизическое и миссионерское служение Церкви. Поэтому навыки, полученные в Духовном училище, весьма пригодились отцу Александру на новом месте служения. В Нарве в начале двадцатого столетия не было недостатка в учебных заведениях. Несмотря на существование нескольких приходов в городе, несмотря на немалое количество пастырей-педагогов, среди которых следует упомянуть имя священномученика Иоанна Кочурова, отец Александр состоял законоучителем сразу трех учебных заведений. Прежде всего, следует назвать Первое женское Нарвское училище, состоявшее из восьми учебных классов и предоставлявшее своим воспитанницам педагогическое образование. Это училище находилось под покровительством Ее Императорского Высочества Великой Княгини Марии Павловны, которая утверждала в должности попечительницу школы. Входила она также в ведение Санкт-Петербургского учебного округа. Одновременно с преподаванием Закона Божия в женской гимназии о. Александр учительствовал в школе при Нарвском Доме трудолюбия, который оказывал срочную и непродолжительную помощь неимущим. Помимо предоставления крова здесь давалась возможность трудиться по мере сил. Работа была несложной и заключалась в склеивании бумажных пакетиков, которые затем использовали в лавках для упаковки. Имелся здесь и приют для престарелых и обездоленных, а также действовал класс для бесплатного обучения детей из бедных семей. Всех этих несчастных надлежало духовно окормлять и морально поддерживать. Отец Александр и трудился по мере сил своих над тем, чтобы обитатели Дома трудолюбия сохраняли в себе как облик человеческий, так и Образ Божий. Наряду с этим, пастырь Успенского прихода являлся законоучителем Нарвской Коммерческой школы, принадлежавшей к разряду средних учебных заведений и находившейся в ведении Министерства торговли и промышленности. Училище предоставляло учащимся общее среднее, а также коммерческое образование. Ученики, оканчивавшие полный курс школы, получали аттестат и удостаивались звания почетного гражданина и кандидата коммерции. В попечительский совет училища входила городская элита: члены Городской Думы, мещанских обществ, купечество. Училище было внушительным и по количеству учащихся: к сентябрю 1917-го года в нем училось около 500 детей. Попасть в это привилегированное заведение было не так-то легко. Несмотря на высокую плату за обучение, конкурс составлял приблизительно четыре человека на место. (Не исключено, что преподавание Закона Божия именно в этом училище и послужило причиной гибели о. Александра. В 1918 году нарвская большевистская газета «Известия» (№11) писала: «Нарвское Коммерческое училище является до сих пор оплотом врагов Советской власти, крепостью-центром, где собираются ее явные и тайные враги». Быть врагом советской власти, создававшей в то время кровавым насилием антикультурную, антирелигиозную и антинациональную общность, мог только глубоко русский человек, сформировавшийся в спасительных рамках исторической и духовной традиции Святой Руси. В разряд врагов соввласти и зачислялись деятелями безликого и деспотичного большевизма все истинные сыны нашего Отечества.) Таким образом, учительская деятельность отца Александра имела широкий диапазон и охватывала детей самых различных слоев населения города Нарвы. Чуть больше десяти лет священствовал отец Александр в Нарве, поддерживая своей пастырской деятельностью веру среди жителей города в то тяжелое время. К моменту свержения самодержавия и крушения Православной Империи ему шел 45-й год.

Священномученик Димитрий Чистосердов, пресвитер нарвский и ивангородский (1861-1919).

Другой священномученик Ивангорода, протоиерей Димитрий Чистосердов, был на 12 лет старше отца Александра Волкова. Служил он в приходе Знаменского Ивангородского храма, выстроенного в 1750 году и имевшего три придела: иконы Богоматери «Знамение», св. пророка Илии и Крестовоздвиженский. Он был уроженцем Санкт-Петербургской губернии, родившимся 14 октября 1861-го года в семье диакона. Окончив Петербургскую семинарию по первому разряду в 1882 году, выпускник Димитрий Чистосердов, как и о. Александр, первое время трудился в Александро-Невском училище в качестве комнатного надзирателя. (В дореволюционное время не рукополагали в сан сразу же по окончании семинарии, а определяли на церковные послушания в учебные заведения, давая возможность кандидату в пастыри повзрослеть, приобрести жизненный опыт и достигнуть тридцатилетнего возраста — рубежа, определенного церковными канонами.) В 1889 году, 3-го февраля, он был рукоположен во священника и определен к Знаменской церкви Ивангорода, в которой прослужил настоятелем 30 лет, вплоть до своей мученической кончины, явив редкостный, даже для того времени, пример постоянства священнослужения. Эти 30 лет пастырской деятельности сделали из него истинного труженика Церкви Христовой, проникнутого духом евангельского благочестия и всецело посвятившего себя делу служения народу Божию. К 50-ти годам своей жизни он стал заметной фигурой в Нарве: с ним считались городские власти, любили прихожане, уважали сопастыри, ценило епархиальное начальство. Его высокая настроенность, трудолюбие, исполнительность и приобретенная опытность были со временем замечены и оценены не только церковным, но и светским начальством, доверявшим ему различные должности уездного значения. Как это явствует из послужного списка, свою пастырскую, приходскую деятельность отец Димитрий сочетал со многими церковными послушаниями епархиального характера, а также с исполнением обязанностей по ведомству Министерства Народного Просвещения. Так, с ноября 1902-го года он являлся духовным следователем всех русско-эстонских приходов Санкт-Петербургской епархии, с 8 апреля 1913-го года он — благочинный 1-го Ямбургского округа, а с 1917-го — благочинный еще и церквей города Нарвы, а, значит, и Ивангорода, т. к. Ивангород в то время не имел самостоятельности и считался предместьем Нарвы. Кроме этого, отец Димитрий был уездным наблюдателем церковно-приходских школ и школ грамот и одновременно возглавлял Ямбургское отделение Училищного совета города Санкт-Петербурга. Не оставлял он при этом и законоучительской деятельности, преподавая Закон Божий в трех школах: в школе при своем приходе, в Нарвском мужском училище и в Нарвском приюте Орлова. Священномученик Иоанн Кочуров, служивший в те годы в Нарве, в день двадцатипятилетия служения о. Димитрия в священном сане, сказал прочувствованное слово, охарактеризовав юбиляра как ревностного, неутомимого пастыря Церкви и насадителя просвещения среди населения Принаровского края. Влиятельность его среди прихожан Знаменской церкви была столь велика, что даже в 1917 году, когда население и многие прихожане были революционизированы, он на общем собрании приходов города был избран членом совета Нарвского отделения Братства Пресвятой Богородицы. Чтобы оценить это избрание по достоинству, следует сказать, что духовенство, под влиянием демократических настроений, в то время отстранялось от управления приходами и братствами. Газета «Нарвский листок» в № 42 от 1917-го года поместила на своих страницах статью под названием «К объединению церковных приходов», в которой содержался страстный призыв к ограничению прав священников по управлению приходской жизнью. Ни один священник Нарвы и Ивангорода, за исключением протоиерея Димитрия Чистосердова, не вошел в состав совета Братства Пресвятой Богородицы.
Октябрьский переворот 1917-го года, происшедший в Петрограде и ввергнувший Россию в пучину неисчислимых бедствий, со временем достиг и пределов Нарвы. В ноябре месяце немецкая военная власть, утвердившаяся в Эстляндии в ходе Первой мировой войны, сменилась диктатурой большевиков. Совершив насильственный захват власти и объявив Эстонию Трудовой Коммуной, представители нового режима первым делом взялись за очищение страны от «религиозного дурмана». 10 декабря 1918-го года Совет Эстляндской Трудовой Коммуны издал декрет о выселении из страны всех лиц духовного звания. «Попы всех вероисповеданий, как распространители ложного учения, объявляются контрреволюционерами и, тем самым, врагами трудового народа, и им запрещается пребывание в пределах Эстонии», — говорилось в этом документе. Через два дня вышло новое постановление, запрещавшее совершение богослужений. А 30 декабря Управление внутренних дел передало все культовые здания в распоряжение местных исполнительных комитетов. Фактически эти декреты преследовали цель полного уничтожения Церкви в пределах Эстонии. На основании этих указов все нарвское духовенство было арестовано. В обвинительной графе каждого арестованного священнослужителя значилось: «православный поп, заложник» (прим. ЭГА. Таллинн. Ф. 28, оп 3, д. 66). Священникам было выдано предписание покинуть страну в течение 24-х часов. Депортации избежали только трое из них: отец Александр Волков, отец Дмитрий Чистосердов — они были расстреляны — и отец Владимир Бежаницкий, священник Нарвской Кренгольмской Воскресенской церкви. Последний спросил власти оставить его в Нарве, принять во внимание его преклонный возраст и болезненное состояние. Большевики «снизошли» к просьбе «классового врага» по-своему, т.е. издевательски: о. Владимира освободили — с правом проживания в Нарве, но заставили его при этом рыть ямы для расстреливаемых. Бедный пастырь, не выдержав такого испытания, впоследствии лишился рассудка.
Арестованного отца Александра обвинили в монархизме. Никаких расследований, конечно, не проводилось. Списки расстреливаемых заранее составлялись местными ЧК и затем отправлялись в отдел внутенних дел Эстляндской Коммуны. «В список № 1, — говорилось в секретном циркуляре, — надлежит внести тех из находящихся в живых еще лиц, которые с 1905-го года в той или иной форме притесняли или преследовали трудящийся народ. Вы отвечаете зато, чтобы в этом списке не было пропущено ни одного имени, ни одного барона, пастора ли православного священника, живущего в этом районе, совершенно независимо от того, как  смотрит местное население на его деятельность»(прим. Газета «Ревельское слово» от 30 января 1919-го года.) При таких широких правах местные карательные органы, минуя всякое судопроизводство, могли вносить в число смертников кого угодно. На протоколе ареста о. Александра от руки наискосок, было размашисто написано: «Смотри обратную сторону». А на обратной стороне этого документа, в верхнем левом углу, та же рука начертала: «Комиссия (по борьбе с контрреволюцией — прим. авт.) постановила: русского попа Александра Павлиновича Волкова — расстрелять. 6. 01. 19. О. Эллек».’ Таким образом, Оскар Эллек, председатель Нарвской комиссии по борьбе с контрреволюцией, без всяких допросов и дознаний, единолично вынес решение о расстреле о. Александра, поставив резолюцию прямо на протоколе ареста.

Против записи «Чистосердов Дмитрий Стефанович» в соответствующей графе «смертного» списка стояла запись «mustsada» (прим. ЭГА. Таллинн. Ф. 28, оп 3, д. 66, л. 115. Там же, л. 26), что в переводе с эстонского языка означало «черносотенец». Других документов, касающихся отца Димитрия, — ордера на арест, протокола допроса и т. п. — в архиве по делу репрессированного духовенства не обнаружено. «Черносотенец» — это единственное слово против его фамилии — говорит о том, что отец Димитрий, как и отец Александр, оставался в 1919 году человеком, преданным монархии и Государю Императору, на верность которому они присягали в свое время, как и все граждане России. Их «монархичность» заключалась лишь в той верности идеалам великой России, в которых они были воспитаны и которые стали впоследствии неотъемлемой частью их души. В политической деятельности они замешаны не были, иначе бы в следственном деле обязательно появились бы соответствующие документы и характеристики. Абсолютное отсутствие архивных данных в документах Эстляндской Трудовой Коммуны о принадлежности двух приговоренных к расстрелу настоятелей к партиям и союзам не оставляет сомнений в их аполитичности. Как пастыри, они, вероятно, не могли не говорить открыто о своих взглядах и убеждениях в то трагическое и противоречивое для России время, не могли не обличать революционной направленности тех горожан, являвшихся их паствой, которые оказались втянутыми в губительную «борьбу с царским режимом». Только за это — за искренность и пастырское прямодушие, за верность своему долгу и взрастившей их Родине и Церкви — они и были приговорены к расстрелу. На второй день Рождества Христова, в праздник Собора Пресвятой Богородицы, 8 января 1919-го года, их вывели за пределы города и предали мученической смерти.
Говоря о гибели двух Ивангородских настоятелей, следует заметить, что уничтожение духовенства в те годы носило организованный, а не произвольный, характер. Расстреливая пастырей или выдворяя их за пределы страны, красные комиссары искореняли идеологию, которая, как им казалось, поддерживала существование строя имущественного неравенства. Характерно, что в декрете Я. Анвельта священство названо отнюдь не «классовым врагом» или «прислугой эксплуататорского меньшинства». Служители Церкви объявлялись в этом документе «распространителями ложного учения». А это значит, что, уничтожая духовенство, большевики боролись, прежде всего, с учением Христа, с Православной верой, как таковой. Торжество идей социалистического преобразования общества требовало полной ликвидации Церкви. Все это не позволяет нам считать убиенных пастырей случайными жертвами времени, втянутыми в роковой круговорот исторических событий, а обязывает относиться к ним как к мученикам за веру Православную и Церковь Христову.
История не сохранила нам подробностей гибели двух ивангородских священников. Тела расстрелянных были брошены в нечистоты. Когда красные были вытеснены из Эстонии, священник Никольской Ивангородской церкви отец Константин Колчин позаботился об отпевании мучеников и христианском их погребении. (Могила одного из них, отца Александра Волкова, сохранилась до наших дней.). Имена ивангородских пастырей до 1940-го года, т.е. до ввода советских войск в Эстонию, почитались в городе наравне с именем священномученика Платона, епископа Ревельского. «В воскресенье, 15 января, — сообщалось в газете «Нарвский листок» от 1928-го года (№ 5), — в Преображенском соборе, после литургии, причтом во главе с Его Высокопреосвященством архиепископом Евсевием (Гроздовым) была отслужена великая панихида по убиенным большевиками еп. Платоне, прот. Д. Чистосердове и свящ. А. Волкове. Молитвенная углубленность богомольцев, строгая траурная тишина, скорбные напевы панихиды невольно приковывали внимание к тем страшным, ушедшим дням, когда расстреливали за исповедание Христа этих великих священномучеников. Кто из нарвитян не знал отца Димитрия Чистосердова и отца Александра Волкова? Милых, самоотверженных пастырей, которых за любовь ко Христу расстреляли на Кренгольмском поле и тела их бросили в свалочное место. Пусть светлые имена их постоянно будут в нашем сознании».
Хоть эта небольшая заметка, составленная светским лицом, погрешает некоторой религиозной экзальтацией, мысль в ней содержится высокая и справедливая: мы не имеем права предавать забвению имена тех, кто кровь свою пролил за Христа.

Просмотры (26)